Статья «Мотивы былых времен» из книги Алвар Аалто «Архитектура и гуманизм».
Алвар Аалто
Фото: Эйно Мякинен
Алвар Аалто: «Хотя мы знаем, что едва ли в состоянии помочь несчастному человеку, все же общая задача архитекторов состоит в том, чтобы очеловечить нашу машинную эпоху».
Можно считать, что у нас лишь недавно стали восхищаться старой отечественной архитектурой — нашими древними сокровищами, — лишь недавно начали серьезно их изучать. Но в нас, профессионалах, уже так укоренилось преклонение перед стариной, что можно без преувеличения сказать: сегодня «авторитет древностей» реально является главным критерием нашей работы. Широкая просветительская деятельность, направленная на повышение общей культуры (а это прямая задача и архитекторов), привлекает внимание публики к древней архитектуре, раскрывает людям ее идеалы и эстетические ценности и, безусловно, создает благоприятные условия для архитектуры современной.
Можно с удовольствием отметить, что повсеместно ведется изучение прошлого нашей архитектуры, и результаты этой работы публикуются как для специалистов, так и для широкого круга людей.
В связи с этим мне хотелось бы обратить внимание на некоторые особенности памятников нашей старой архитектуры и подробнее остановиться на специфике их форм.
Густав III (1740—1792) — король Швеции. При нем была основана шведская Академия.
Когда бываешь в старых церквах, или смотришь на господскую усадьбу эпохи Густава III или изучаешь крестьянскую постройку столетней давности, ловишь себя на том, что ты совершенно захвачен эмоциональным звучанием этой архитектуры. Возможно, ты покорен «живой» поверхностью, хранящей следы ручной обработки, искусной чистотой форм и теми простыми линиями, которые столь созвучны нашему ландшафту; а возможно, этот эмоциональный настрой возникает благодаря печати времени, лежащей на строительном материале, его многовековой патине.
Я склонен верить, что большинство людей (и, конечно, большинство художников) предрасположено к постижению внутреннего эмоционального звучания художественного произведения, и это особенно характерно для восприятия старой архитектуры. Ее внутреннее содержание так завораживает, что мы чаще всего не замечаем второстепенных деталей — да их, пожалуй, здесь и не найдешь.
Однако существует нечто, что вполне можно сравнить по силе впечатления с этой повышенной эмоциональностью, а именно — неожиданное открытие нами мотивов большой архитектуры, тех скромных признаков стиля, которые иногда встречаются при изучении примитивных или несколько более развитых форм нашего зодчества. Хорошо помню, с каким восторгом мы ощупывали один — единственный известняковый портал монастырской церкви в Наантали. Этот портал, даже замысел его, — необыкновенно смелое решение для Финляндии той поры. Здесь мы видим не только оживающую поверхность камня, но уже и живые формы.
Монастырь Наантали, недалеко от г. Турку, был основан в 1438 г. Сохранилась каменная церковь XVI в.
Здесь — стиль; здесь мы соприкасаемся с настоящей архитектурой. Это — проявление стиля в том виде, как его воспринимал создавший портал скандинавский зодчий. Это — уже не переданное по наследству ремесло мастера каменных дел, исполненное непосредственной радости труда; это — художественное создание архитектора. Так думаешь всегда, когда встречаешься с мотивами подлинного стиля. Перенесемся мысленно в более поздние времена. Представим себе, например, маленький зал старого главного здания Олккала с его почти тосканской колоннадой или ту немного смешную, простую двухмаршевую лестницу крепости Вадстен, о которой профессор Ромдаль с воодушевлением говорил как о первом вестнике Возрождения в Скандинавии.
Замок в Вадстене (Швеция) построен в XVI в. на месте монастыря, основанного еще в 1368 г.
Мотивы больших стилей настолько редко встречаются в нашей старой архитектуре, что уже поэтому драгоценны для нас, как жемчужины. Впрочем, они открывают нам и другое. В них, как в фокусе, видна отдаленность нашей страны от центров культуры, хотя, конечно, художественная ценность этих мотивов ничуть не уменьшится от того, что их обобщат малозначащим термином «провинциальное искусство». Все подобные явления нашего старого искусства настолько скандинавские по своей сути, а иногда можно сказать — настолько финские, что большего нельзя и желать. Вместе с тем в них таится и нечто такое, что было в наших старых мастерах от интернационального художника.
Вероятно, рассмотрение этих стилистических мотивов отдельно, вне зависимости от других аспектов архитектуры, покажется искусственным, и это будет справедливо. Но я думаю, в архитектуре наших предков все-таки можно выделить постепенно складывавшиеся собственные традиции — все то, что непосредственно обязано условиям климата, тогдашним представлениям о комфорте и национальным эстетическим нормам. С другой стороны, вполне можно выделить и то, что мы назовем «архитектурной роскошью», — все, что дополняет предыдущие факторы влиянием извне, внешним импульсом, иногда исходившим прямо из-за ближайшей границы. И это может быть только одной деталью, даже одной только линией в целостном облике здания.
Я хочу подчеркнуть плодотворное значение таких внешних импульсов для нашей старой архитектуры. Ведь эти «зачатки роскоши» исподволь распространяли вокруг себя влияние стиля, привносили свежее дополнение в архитектуру, которую создавал наш деревенский мастер на основе унаследованных им навыков. Верность тогдашних зодчих самим себе и нашей скромной природе хорошо видна в интерпретации разнообразных мотивов, с первых своих проявлений полностью ставших местными.
Ваза(Васа) — династия шведских королей, самым могущественным из которых был Густав Ваза, XVI в. Во время его правления была заложена будущая столица Финляндии г. Хельсинки.
Когда еще недавно наша современная архитектура следовала шведскому Ваза-ренессансу, она заимствовала из арсенала средств старого отечественного искусства именно это «ремесло» мастера каменных дел. То был период восхищения «ремесленной» стороной искусства, и, когда гениальное дитя нашего времени — массовое строительство — похоронило этот период, почитание материала осталось нам как его главное достижение. Поскольку ныне отечественный «ампир» вновь рассматривается как эстетическая норма, выбор стилистических мотивов становится для нас еще богаче. Мы перестроились и пошли на выучку к нашим непосредственным предшественникам, забыв об искусных мастерах каменных дел. И как прямое следствие подобной перестройки — острое ощущение крайней ограниченности нашего национального искусства.
Это, однако, ни в коей мере не означает отказа от всего того, чему научило нас своеобразие скандинавского строительного искусства. Это вовсе не является слабостью, обычным заискиванием малых народов перед большими. Это, скорее, трезвое понимание прошлого нашей страны; в конечном итоге — наша сила, ибо отныне никакой европейский стиль, никакая теория Морриса или ван де Вельде не увлекут нас в свою пучину. Мы отправляемся по собственной воле в большое плавание. Видя, как в былые времена наши мастера умели быть непредвзято мыслящими, даже интернациональными, и вместе с тем оставаться верными себе, мы можем с открытыми глазами воспринимать влияние и старой Италии, и старой Испании, и новой Америки. Наши предки всегда будут нашими наставниками.
1922
Моррис, Уильям (1834— 1896) — английский деятель в области культуры и общественно-политической мысли, социально-эстетические взгляды которого повлияли на развитие социальной проблематики со
временной архитектуры.
Ван де Вельде, Анри (Хенри) (1863 — 1957) — архитектор, один из крупнейших представителей бельгийской ветви стиля модерн — «Арнуво», соединивший дарования художника, музыканта, литератора.
Алвар Аалто: «Наиболее сложная проблема заключается вовсе не в том, чтобы найти формы, соответствующие современной жизни, а в том, чтобы создать формы, основанные на подлинных человеческих ценностях».
Хуго Алвар Хенрик Аалто родился 3 февраля 1898 г. в Куортане, Южная Остроботния, в семье Иохана Хенрика Аалто и Салли Матильды Хакстедт.
1921 — получает диплом архитектора в Политехническом институте г. Хельсинки.
1923 — открывает проектную мастерскую в г. Ювяскюля. Возводит здесь свои первые здания, отмеченные влиянием неоклассицизма.
1924 — женится на Айпо Марсио, архитекторе по профессии, которая работала с ним до своей смерти в 1949 г.
1927 — переезжает в г. Турку, где возводит первые функционалистические постройки.
1933 — переезжает в Хельсинки.
1935 — организует фирму по оборудованию интерьеров «Артек».
1936 — строит в Хельсинки (район Мунккипиеми) собственный дом и студию.
| - |
1937 — Музей современного искусства в Нью-Йорке организует выставку работ Аалто.
1939 — поездка в США в связи с проектированием и строительством финского павильона на Всемирной выставке 1939 г.
1940 — получает звание профессора архитектуры в Массачусетском технологическом институте, Кембридж, США. Исключая несколько длительных поездок в Финляндию, работает в США до 1947 г.
1943 — становится Президентом Союза финских архитекторов, па посту которого остается до 1958 г.
1955 — избирается членом Академии Финляндии.
1963 — становится Президентом Академии Финляндии. Остается на этом посту до 1968 г.
Аалто умер 11 мая 1976 года в Хельсинки.
Алвар Аалто был почетным доктором Принстонского университета, США, политехнических институтов Хельсинки, Цюриха, Милана, Вены, Норвежского технологического института и Колумбийского университета, Нью-Йорк. Среди наград: золотая медаль Королевского института британских архитекторов, золотая медаль Американского института архитекторов и др.
Рекомендуем:
